|
| |
июня 1910 г.,
заменившем собою указ 9 ноября 1906 г., и впоследствии стала
для многих общин источником новых насилий. Они выносили ре-
шение о переходе всем "миром" к многопольным севооборотам -
им запрещали. Они пытались заменить свои вконец измельчивши-
еся и запутавшиеся полосы на широкие - им тоже запрещали.
Был и такой случай. Казенные землемеры разделили два селе-
ния, имевших общий надел (сросшихся "сиамских близнецов").
После этого власти, признав оба селения подворными, запреща-
ют им общий передел, и мужикам приходится пахать на нелепых
клочках и обрывках полос, образовавшихся после разделения.
Многообразное и неустанное, законное и незаконное дав-
ление центральных и местных властей на общину с целью вытал-
кивания из нее крестьян началось сразу же после указа 9 но-
ября 1906 г. Столыпин, отрицавший такое давление, выглядит в
невыгодном свете. Возможно, он что-то не знал или не помнил
и вообще недостаточно трезво представлял политику собствен-
ного министерства. Но не надо забывать, что главнейшая обя-
занность руководителя такого ранга - не подписывание бумаг,
а подбор кадров. Каковы люди - таковы и бумаги. Столыпин не
освежил МВД. Гурко был удален, но "дух Гурко" в министерстве
остался. На словах как бы отдавая дань прежним своим взгля-
дам, Столыпин и сам вскоре стал проникаться этим духом. Инс-
титуты сильнее людей. Хотя, справедливости ради, надо ска-
зать, что после Столыпина, в 1912-1914 гг., давление на об-
щину еще более усилилось.
Третьеиюньский государственный переворот коренным обра-
зом изменил обстановку в стране. Крестьянам пришлось оста-
вить мечты о скорой "прирезке". Темпы реализации указа 9 но-
ября 1906 г. резко возросли. В 1908 г. по сравнению с 1907
г. число укрепившихся домохозяев увеличилось в 10 раз и пре-
высило полмиллиона. В 1909 г. был достигнут рекордный пока-
затель - 579,4 тыс. укрепившихся. Представители правительст-
ва, в том числе Столыпин, жонглировали этими цифрами в зако-
нодательных собраниях и в беседах с репортерами. Но с 1910
г. темпы укрепления стали снижаться. Искусственные меры,
введенные в закон 14 июня 1910 г., не выправили кривую. Чис-
ленность выделяющихся из общины крестьян стабилизировалась
только после выхода закона 29 мая 1911 г. "О землеустройс-
тве". Однако вновь приблизиться к наивысшим показателям
1908-1909 гг. так и не удалось.
За эти годы в некоторых южных губерниях, например в
Бессарабской и Полтавской, общинное землевладение было почти
совсем ликвидировано. В других губерниях, например в Курс-
кой, оно, утратило первенствующее положение. (В этих губер-
ниях и раньше было много общин с подворным землевладением).
Но в губерниях северных, северо-восточных, юго-восточных, а
отчасти и в центрально-промышленных реформа лишь слегка зат-
ронула толщу общинного крестьянства.
Чересполосно укрепляемая личная крестьянская земельная
собственность весьма отдаленно походила на классическую
римскую "священную и неприкосновенную частную собствен-
ность". И дело не только в правовых ограничениях, налагав-
шихся на укрепленные наделы (запрещение продавать лицам нек-
рестьянского сословия, закладывать в частных банках). Сами
крестьяне, выходя из общины, первостепенное значение прида-
вали закреплению за собой не конкретных полос, а общей их
площади. Поэтому они, случалось, были непрочь принять учас-
тие в общем переделе, если при этом не уменьшалась площадь
их надела (например, при переходе на "широкие полосы"). Что-
бы власти не вмешались и не расстроили дело, такие переделы
иногда производились тайно. Бывало, что такой же взгляд на
укрепляемую землю усваивало и местное начальство. Министерс-
кая ревизия 1911 г. обнаружила в Орловской губернии много-
численные случаи долевого укрепления. Значит, укреплялись не
определенные полосы, а доля того или иного домохозяина в
мирском землевладении. Да и само правительство в конце кон-
цов встало на такую же точку зрения, присвоив себе по закону
29 мая 1911 г. право передвигать укрепленные полосы при вы-
делении хуторов или отрубов.
Поэтому массовое укрепление чересполосных земель факти-
чески приводило только к образованию беспередельных общин. К
началу столыпинской реформы около трети общин в Европейской
России не переделяли землю. Иногда рядом соседствовали две
общины - переделяющаяся и беспередельная. Большой разницы в
уровне их земледелия никто не отмечал. Только в беспередель-
ной богатые были побогаче, а бедные победнее.
В советской литературе долгое время господствовало
представление, будто указ 9 ноября 1906 г. ставил своей за-
дачей отдать общинные земли на разграбление кучке богатых
крестьян. В действительности правительство, конечно, не хо-
тело сосредоточения земли в руках немногих мироедов и разо-
рения массы земледельцев. Не имея средств пропитания в де-
ревне, безземельная беднота должна была хлынуть в город.
Промышленность, до 1910 г. находившаяся в депрессии, не
смогла бы справиться с наплывом рабочей силы в таких масшта-
бах. Массы бездомных и безработных людей грозили новыми со-
циальными потрясениями. Поэтому правительство поспешило сде-
лать дополнение к своему указу, воспретив в пределах одного
уезда сосредоточивать в одних руках более шести высших душе-
вых наделов, определенных по реформе 1861 г. По разным гу-
берниям иго составляло от 12 до 18 дес. Установленный для
"крепких хозяев" потолок был весьма низким. Соответствующая
норма вошла в закон 14 июня 1910 г.
Для доказательства того, что указ 9 ноября !906 г. был
издан с целью возвысить и укрепить немногочисленную дере-
венскую верхушку, часто используется речь Столыпина в Думе,
где он творил о том, что правительство сделало "ставку не на
убогих и пьяных, а на крепких и сильных". Эти слова обычно
вырываются из контекста речи и подаются вне связи с обстоя-
тельствами, при которых они были сказаны.
5 декабря 1908 г., когда была произнесена эта речь, в
Думе возник вопрос, признавать ли укрепляемые участки личной
или семейной собственностью. Настроение Думы заколебалось
под воздействием многочисленных известий о том, что некото-
рые домохозяева пропивают укрепленные наделы и пускают по
миру свои семейства. Но создание семейной собственности
вместо общинной не устраивало Столыпина, ибо большая семья
напоминала ему общину. На месте разрушенной общины, полагал
он, должен быть мелкий собственник. Видя угрозу одному из
основных положений своей реформы, Столыпин решил вмешаться в
прения.
Пропивание наделов, доказывал он в своей речи,- это
исключительное явление, удел "слабых". "Нельзя создавать об-
щий закон ради исключительною уродливого явления,- подчерки-
вал Столыпин,- нельзя убивать этим кредитоспособность
крестьянина, нельзя лишать ею веры в свои силы, надежд на
лучшее будущее, нельзя ставить преграды обогащению сильного
для того, чтобы слабые разделили с ним ею нищету". (Когда
говорились эти слова, правительство уже само запроектировало
такие "преграды" в виде правила о шести наделах, но Столы-
пин, видимо, считал главными "преградами" общину и семейную
собственность). Для борьбы с уродливыми явлениями, продолжал
Столыпин, надо создавать специальные законы, устанавливать
опеку за расточительность, но при выработке общих законов
надо "иметь в виду разумных и сильных, а не пьяных и сла-
бых". Заканчивая эту мысль, он выразил уверенность, что "та-
ких сильных людей в России большинство".
Из всех этих обстоятельств отнюдь не вытекает, что "ра-
зумными и сильными" Столыпин считал лишь богатых крестьян, а
"пьяными и слабыми" - всех остальных. Любители выпить есть
среди всех социальных слоев, и именно этих людей клеймил в
своей речи премьер-трезвенник. Крепкий работящий собствен-
ник, по замыслу Столыпина, должен был формироваться на осно-
ве широких слоев зажиточного и среднего крестьянства. Счита-
лось, что дух предприимчивости, освобожденный от стеснений
со стороны общины и семьи, в короткое время способен преоб-
разить даже весьма хилое хозяйство середняка. Каждый должен
стать "кузнецом своею счастья" (слова Столыпина из той же
речи), и каждый такой "кузнец" мог рассчитывать лишь на кре-
пость своих рук и рук своих ближних, ибо сколько-нибудь зна-
чительной помощи со стороны на переустройство хозяйства не
предполагалось. (Финансовое обеспечение реформы было ее сла-
бым местом). Ставка делалась почти исключительно на "дух
предприимчивости". Это показывает, что и Столыпин, при всей
своей практичности, вольно или невольно бывал идеалистом.
История шутит с идеалистами невеселые шутки, и в реаль-
ной жизни из общины выходили в основном беднота, а также го-
родские жители, вспомнившие, что в давно покинутой деревне у
них есть надел, который теперь можно продать. Продавали зем-
лю и переселенцы, уезжавшие в Сибирь. Огромное количество
земель чересполосного укрепления шло в продажу. В 1914 г.,
например, было продано 60 % площади укрепленных в этом году
земель. Покупателем земли иногда оказывалось крестьянское
общество, и тогда она возвращалась в мирской котел. Чаще же
покупали землю зажиточные крестьяне, которые, кстати творя,
сами не всегда спешили с выходом из общины. Покупали и дру-
гие крестьяне-общинники. В руках одного и того же хозяина
оказывались земли укрепленные и общественные. Не выходя из
общины, он в то же ,время имел и укрепленные участки. Свиде-
тель и участник всей этой перетряски еще мог помнить, где и
какие у нею полосы. Но уже во втором поколении должна была
начаться такая путаница, в которой не в силах был бы разоб-
раться ни один суд. Нечто подобное, впрочем, однажды уже
имело место. Досрочно выкупленные наделы (по реформе 1861
г.) одно время сильно нарушали единообразие землепользования
в общине. Но потом они стали постепенно подравниваться. Пос-
кольку столыпинская реформа не разрешила аграрною вопроса и
земельное утеснение продолжало возрастать, неизбежна была
новая волна переделов, которая должна была смести очень мно-
гое из наследия Столыпина. И действительно, земельные пере-
делы, в разгар реформы почти заглохшие, с 1912 г. снова пош-
ли по восходящей.
Столыпин, видимо, и сам понимал, что чересполосное ук-
репление не создаст "крепкою собственника". Недаром он при-
зывал местные власти "проникнуться убеждением, что укрепле-
ние участков лишь половина дела, даже лишь начало дела, и
что не для укрепления чересполосицы был создан закон 9 нояб-
ря". 15 октября 1908 г. по согласованию министров внутренних
дел, юстиции и главноуправляющего землеустройством и земле-
делием были изданы "Временные правила о выделе надельной
земли к одними местам". "Наиболее совершенным типом земель-
ного устройства является хутор,- говорилось в правилах,- а
при невозможности образования такового - сплошной для всех
полевых угодий отруб, отведенный особо от коренной усадьбы".
С 1909 г. все инструкции по землеустройству стали изда-
ваться Комитетом по землеустроительным делам, межведомствен-
ным органом, находившимся под эгидой Главного управления
землеустройства и земледелия. Аграрные теоретики из Главного
управления (А.А. Кофод, А.А. Риттих и др.) мечтали о том,
чтобы разбить на квадратики, наподобие шахматной доски, все
крестьянские земли. При этом в Главном управлении мало счи-
тались со столыпинскими мечтами о "крепком хозяине".
19 марта 1909 г. Комитет по землеустроительным делам
утвердил "Временные правила о землеустройстве целых сельских
обществ". С этого времени местные землеустроительные органы
все более ориентировались на разверстание наделов целых де-
ревень. В новой инструкции, изданной в 1910 г., особо под-
черкивалось: "Конечною целью землеустройства является раз-
верстание всею надела; поэтому при производстве работ по вы-
делам надлежит стремиться к тому, чтобы эти работы охватили
возможно большую площадь устраиваемою надела..." При назна-
чении работ на очередь первыми должны были идти дела по раз-
верстанию всего надела, затем - по групповым выделам и толь-
ко после них - по одиночным. Практически, при нехватке зем-
лемеров, это означало прекращение одиночных выделов. Дейс-
твительно, крепкий хозяин долго мог ожидать, пока в соседней
деревне не выгонят на отруба всех бедняков.
29 мая 1911 г. был издан закон "О землеустройстве". В
него вошли основные положения инструкций 1909-1910 гг. Новый
закон устанавливал, что для перехода к отрубному и хуторско-
му хозяйству отныне не требуется предварительного укрепления
надельных земель в личную собственность. С этого времени че-
респолосное укрепление утратило прежнее значение, реформа
стала переходить из рук МВД в руки Главною управления земле-
устройства и земледелия.
Из всего количества хуторов и отрубов, созданных за
время реформы, 64,3 % возникло в результате разверстания це-
лых селений. Землеустроителям удобнее было так работать, по-
вышалась результативность их труда, высокое начальство полу-
чало для жонглирования круглые цифры, но вместе с тем умно-
жалось число мелких хуторян и отрубников, которых никак
нельзя было назвать "крепкими хозяевами". Многие хозяйства
были нежизнеспособны. В Полтавской губернии, например, при
полном разверстании селений в среднем на одного хозяина при-
ходилось 4,1 дес. Крестьяне говорили, что на иных хуторах
"курицу некуда выгнать".
Только около 30 % хуторов и отрубов на общинных землях
образовалось путем выдела отдельных хозяев. Но это, как пра-
вило, были крепкие хозяева. В той же Полтавской губернии
средний размер единичного выдела составлял 10 дес. Но боль-
шинство таких выделов было произведено в первые годы рефор-
мы. Затем это дело практически сошло на нет.
Со смешанным чувством относился Столыпин к такому раз-
витию. С одной стороны, он понимал, что только рассечение
надела на отруба изолирует крестьянские хозяйства друг от
друга, только полное расселение на хутора окончательно лик-
видирует общину. Крестьянам, рассредоточенным по хуторам,
трудно будет поднимать мятежи. "Совместная жизнь крестьян в
деревнях облегчала работу революционерам" ,- писала М.П. Бок
явно со слов отца. Этот полицейский подтекст реформы нельзя
упускать из виду.
С другой стороны, Столыпин не мог не видеть, что вместо
крепких, устойчивых хозяйств землеустроительное ведомство
фабрикует массу мелких и заведомо слабых - таких, которые
никак не могли стабилизировать обстановку в деревне и стать
опорой режима. Однажды, прочитав отчет, подготовленный в
Главном управлении землеустройства и земледелия, Столыпин
написал главноуправляющему А.В. Кривошеину: "Со слишком
большою силою хулятся единоличные выделы. Хвалите и дайте
должную оценку сплошному разверстанию целых селений, но не
опорочивайте единоличных выделов". Однако он не в силах был
развернуть громоздкую машину землеустроительною ведомства
таким образом, чтобы она действовала не так, как ей удобно,
а как нужно для пользы дела. Тем более, что руководители ве-
домства были уверены, что действуют так, как надо.
Чтобы добиться от крестьян согласия на разбивку всею
надела, чиновники из органов землеустройства, случалось,
прибегали к самым бесцеремонным мерам давления. Об одном ха-
рактерном случае рассказывается в воспоминаниях земскою на-
чальника В. Поливанова. Автор служил в Грязовецком уезде Во-
лошдской губернии. Однажды рано утром в страдную пору в одну
из деревень нагрянул непременный член землеустроительной ко-
миссии. Был созван сход, и непременный член объяснил "мужич-
кам", что им надо выходить на хутора: общество небольшое,
земли достаточно и вода с трех сторон. "Я как план посмот-
рел, так и творю своему писарю: скорей Лопатиху на хутора
переводить надо". Посовещавшись между собой, сходчики отве-
тили отказом. Ни обещания предоставить ссуду, ни угрозы
арестовать "бунтовщиков" и привести на постой солдат не во-
зымели действия. Крестьяне твердили: "Как старики жили так и
мы будем жить, а на хутора не согласны". Тогда непременный
член отправился пить чай, а крестьянам запретил расходиться
и садиться на землю. После чаепития непременною потянуло на
сон. К ожидавшим под окнами крестьянам он вышел поздно вече-
ром. "Ну как, согласны?" - "Все согласны!- дружно отвечал
сход. - На хутора, так на х тора, на осину, так на осину,
только чтобы всем, значит, вместе" . В. Поливанов утверждал,
что ему удалось дойти до губернатора и восстановить справед-
ливость. Если иго так, то перед нами типичный случай с нети-
пичной концовкой. Иногда ведь бывал и кровавый исход.
В мае 1910 г. полицейские стражники расстреляли сход в
с. Волотове Лебедянского уезда Тамбовской губернии. Было
убито шестеро крестьян. Конфликт произошел из-за слишком яв-
ного покровительства отрубщикам со стороны властей. Землеус-
троительный проект предусматривал создание отрубов на лучших
землях вблизи села. Общинники же должны были ездить на край
надела, даже и за реку Дон.
Крестьяне сопротивлялись переходу на хутора и отруба не
по темноте своей и невежеству, как считали власти, а исходя
из здравых житейских соображений. Крестьянское земледелие
очень зависело от капризов погоды. Имея полосы в разных час-
тях общественного надела, крестьянин обеспечивал себе еже-
годный средний урожай: в засушливый год выручали полосы в
низинах, в дождливый - на взгорках. Получив надел в одном
отрубе, крестьянин оказывался во власти стихии. Он разорялся
в первый же засушливый год, если ею отруб был на высоком
месте. Следующий год был дождливым, и очередь разоряться
приходила соседу, оказавшемуся в низине. Только большой от-
руб, расположенный в разных рельефах, мог гарантировать еже-
годный средний урожай.
Вообще во всей этой затее с хуторами и отрубами было
много надуманного, доктринерского. Сами по себе хутора и от-
руба не обеспечивали подъем крестьянской агрикультуры, и не-
обходимость повсеместною их введения никем не доказана.
"Нигде в мире не наблюдалось такого практическою опыта,- пи-
шет американский историк Дж. Ейни,- который бы показал, что
соединенные в одно целое поля принесли с собой агрикультур-
ный прогресс, и некоторые современные исследователи кресть-
янской агрикультуры фактически отрицают подобную причин-
но-следственную связь... С 40-х годов ХХ в. в Западной Евро-
пе прилагались мощные усилия к объединению владений, но сис-
тема открытых полей до сих пор широко распространена среди
некоторых наиболее продуктивных хозяйств". Между тем Столы-
пин и ею сподвижники все более утверждались в мысли, что ху-
тора и отруба - единственное универсальное средство, способ-
ное поднять крестьянскую агрикультуру от Польши до Дальнею
Востока, "от финских хладных скал до пламенной Тавриды".
Такая ортодоксальная приверженность отчасти объяснялась
тем, что многие ведущие деятели реформы, начиная с П.А. Сто-
лыпина, были связаны с Западным краем и наиболее близко зна-
комы именно с западной деревней. В.И. Гурко, сын прославлен-
ного генерала времен русско-турецкой войны, начинал свою
карьеру в Польше, под крылышком у отца, занявшего к тому
времени пост варшавского генерал-губернатора. Затем переб-
рался на службу в Петербург. Датчанин А.А. Кофод приехал в
Россию в возрасте 22 лет, ни слова не зная по-русски, и за-
тем долго жил в небольшой датской колонии в Псковской губер-
нии. Из них троих только Столыпин имел непосредственные
представления о деревенской жизни в центральной России. Хотя
и он за два года в Саратовской губернии, бывая в деревне на-
ездами, не успел глубоко ее познать. Однако, впрочем, как
раз он отличался более мягким, более терпимым отношением к
крестьянской общине. По крайней мере на словах.
Что же касается А.В. Кривошеина, в 1908 г. занявшего
должность главноуправляющего землеустройством и земледелием
и ставшего ближайшим сподвижником Столыпина, то он вообще
мало был связан с деревней. Карьеру он начинал юрисконсуль-
том Донецкой железной дороги, затем перешел в Переселенчес-
кое управление и стал петербургским чиновником. "Он был та-
лантлив, энергичен, чрезвычайно импульсивен и обладал счаст-
ливой способностью улавливать, в какую сторону дует ветер"
,- вспоминал о нем Кофод. Витте, считавший Кривошеина "вели-
чайшим карьеристом", отмечал, что в 1905 г. он был еще сто-
ронником общины, но после крутого поворота правительственной
политики резко изменил свои взгляды.
Несмотря на все старания правительства, хутора привива-
лись только в северо-западных губерниях, включая отчасти
Псковскую и Смоленскую. В предыдущей главе отмечалось, что
крестьяне Ковенской губернии еще до начала столыпинской ре-
формы стали расселяться по хуторам. Такое же явление Кофод
наблюдал в Псковской губернии. В этих краях сказывалось вли-
яние Пруссии и Прибалтики. Местный ландшафт, переменчивый,
изрезанный речками и ручьями, тоже способствовал созданию
хуторов.
В южных и юго-восточных губерниях главным препятствием
для широкой хуторизации были трудности с водой. Но здесь (в
Северном Причерноморье, на Северном Кавказе и в степном За-
волжье) довольно успешно пошло насаждение отрубов. Отсутс-
твие сильных общинных традиций в этих местах сочеталось с
высоким уровнем развития аграрного капитализма, исключитель-
ным плодородием почвы, ее однородностью на очень больших
пространствах и низким уровнем агрикультуры. Крестьянин,
почти не затратив на улучшение своих полос труда и средств,
без сожаления их оставлял и переходил на отруб.
В Центрально-нечерноземном районе крестьянин, наоборот,
мною сил должен был вкладывать в возделывание своею надела.
Без ухода здешняя земля ничего не родит. Удобрение почвы
здесь началось с незапамятных времен. А с конца ХIХ в. учас-
тились случаи коллективных переходов целых селений к много-
польным севооборотам с высевом кормовых трав. Получил разви-
тие и переход на "широкие полосы" (вместо узких, запутан-
ных). "Самый факт глубокой интенсивности полевого хозяйс-
тва... уложившейся в систему общинно-чересполосною земле-
пользования, не только не вызывает потребности, но даже слу-
жит препятствием к переходу на участковое землепользова-
ние",- писал П.Н. Першин, автор одной из лучших книг по этой
проблеме. Деятельность правительства принесла бы гораздо
больше пользы, если бы в центральнонечерноземных губерниях
оно, вместо насаждения хуторов и отрубов, оказывало помощь
интенсификации крестьянской агрикультуры в рамках общины.
Первое время, особенно при князе Васильчикове, такая помощь
отчасти оказывалась. Но с приходом Кривошеина землеустрои-
тельное ведомство повело резко антиобщинную политику. В ито-
ге коса нашла на камень: крестьяне сопротивлялись насаждению
хуторов и отрубов, а правительство чуть ли не открыто пре-
пятствовало внедрению передовых систем земледелия на общин-
ных землях. Единственное. в чем нашли общий интерес землеус-
троители и местные крестьяне,- это разделение совместного
землевладения нескольких деревень. В Московской и некоторых
других губерниях этот вид землеустройства получил настолько
большое развитие, что стал отодвигать на второй план работы
по выделению хуторов и отрубов.
В центрально-черноземных губерниях основным препятстви-
ем к образованию хуторов и отрубов на общинных землях было
крестьянское малоземелье. Побывав в Курской губернии, Кофод
жаловался, что так и не смог найти общий язык с местными
крестьянами: "Они хотели помещичью землю немедленно и да-
ром". Из этого следовало, что прежде чем насаждать хутора и
отруба, в этих губерниях надо было решить проблему крестьян-
ского малоземелья - в том числе и за счет раздутых помещичь-
их латифундий.
Итоги столыпинской аграрной реформы выражаются в следу-
ющих цифрах. К 1 января 1916 г. из общины в чересполосное
укрепление вышло 2 млн. домохозяев. Им принадлежало 14,1
млн. дес. земли. 469 тыс. домохозяев, живших в беспередель-
ных общинах, получили удостоверительные акты на 2,8 млн.
дес. 1,3 млн. домохозяев перешли к хуторскому и отрубному
владению (12,7 млн. дес.). Кроме того, как уже говорилось,
на банковских землях образовалось 280 тыс. хуторских и от-
рубных хозяйств - это особый счет. Но и другие приведенные
выше цифры нельзя механически складывать, поскольку некото-
рые домохозяева, укрепив наделы, выходили потом на хутора и
отруба, а другие шли на них сразу, без чересполосного укреп-
ления. По приблизительным подсчетам, всего из общины вышло
около 3 млн. домохозяев, что составляет несколько меньше
третьей части саг общей их численности в тех губерниях, где
проводилась реформа. Впрочем, как отмечалось, некоторые из
выделенцев фактически давно уже забросили земледелие. Из об-
щинного оборота было изъято 22 % земель. Около половины их
пошло на продажу. Какая-то часть вернулась в общинный котел.
В конечном итоге властям не удалось ни разрушить общину, ни
создать устойчивый и достаточно массовый слой крестьян-собс-
твенников. Так что можно творить об общей неудаче столыпинс-
кой аграрной реформы.
Вместе с тем известно, что после окончания революции и
до начала первой мировой войны положение в русской деревне
заметно улучшилось. Некоторые журналисты легкомысленно свя-
зывают это с проведением аграрной реформы. На самом же деле
действовали другие факторы. Во-первых, как уже творилось, с
1907 г. были отменены выкупные платежи, которые крестьяне
выплачивали в течение 40 с лишним лет. Во-вторых, окончился
мировой сельскохозяйственный кризис и начался рост цен на
зерно. От этого, надо полагать, кое-что перепадало и простым
крестьянам. В-третьих, за годы революции сократилось поме-
щичье землевладение, а в связи с этим уменьшились и кабаль-
ные формы эксплуатации. Наконец, в-четвертых, за весь период
был только один неурожайный год (1911), но зато подряд два
года (1912-1913) были отличные урожаи. Что же касается аг-
рарной реформы, то такое широкомасштабное мероприятие, пот-
ребовавшее столь значительной земельной перетряски, не могло
положительным образом сказаться в первые же годы своею про-
ведения.
Тем не менее вряд ли можно считать справедливым то
огульно отрицательное отношение к реформе, которым сильно
грешили советские историки в прошлые годы. Некоторые мероп-
риятия, сопутствовавшие ей, были хорошим, полезным делом.
Это касается предоставления большей личной свободы кресть-
янам, устройства хуторов и отрубов на банковских землях, пе-
реселения в Сибирь, некоторых видов землеустройства.
| |
|
