|
| |
самые больные вопросы. В
чем причина наших бед? Куда мы идем? Что делать, чтобы вывести страну
из тупика? Остались ли здоровые силы в стране, в жизни, в народе?
Он исследовал сложные социально-исторические, политические, нравствен-
ные и психологические проблемы, поведение народа и отдельной личности.
Рисуя драмы и трагедии народной жизни, показывая, как под влиянием
сложившихся условий разрушались, искажались человеческие судьбы и ха-
рактеры, он одновременно выявлял те здоровые силы нации, те непреходя-
щие нравственные устои, которые помогают человеку всегда, при любых
условиях оставаться человеком. Слова Лизы Пряслиной: "Лучше уж совсем
на свете не жить, чем без совести" - выражают глубинный смысл всех
произведений Федора Абрамова.
В пору работы над романами создавались и лучшие повести и рассказы
писателя: "Деревянные кони", "Пелагея", "Алька", "Поездка в прошлое",
"Старухи", "О чем плачут лошади". Это было время расцвета дарования
художника, когда набирала силу его социально-философская мысль, его
личность, подвергавшаяся многим испытаниям. Он выдержал схватку со
временем, хотя победа давалась нелегко. Выбор пути и поведения сопро-
вождался немалыми сомнениями, муками, терзаниями.
Становление личности Абрамова, художника и гражданина, - предмет буду-
щих исследований. Да и романы "Пути-перепутья" и "Дом", лучшие повести
и рассказы писателя остались во многом еще непрочитанными, неосмыслен-
ными. Абрамов опережал время, ставил уже в те годы такие вопросы и
проблемы, о которых всерьез заговорили только сегодня.
Глубина проблематики и характеров в книгах Абрамова связана не только
с достоверным знанием жизни русской деревни, социально-экономического
и политического состояния страны, но в не меньшей степени - с личным
поведением художника, с его позицией, с его реакцией на обстановку в
стране, на проблемы экономической, политической, литературной жизни.
Об этом свидетельствуют дневниковые записи писателя. Их публикация -
дело будущего. Сейчас важно подчеркнуть, что мысль и душа его отклика-
лись на все сложнейшие вопросы времени. Его тревожили события в Венг-
рии, Чехословакии, Польше, позднее - введение наших войск в Афга-
нистан. Он восхищался выступлением академика А.Д. Сахарова ("глубочай-
ший анализ современного состояния человечества"), ему близок был при-
зыв ученого "преодолеть разобщенность".
Он не перестает возмущаться нашей бесхозяйственностью, бюрократизмом,
бездумным планированием, бессмысленным вложением огромных средств в
сельское хозяйство, рабской покорностью тружеников, самодовольством
чиновников, бесталанностью правящих кругов ("Везде - серость, бездар-
ность, равнодушие", "Нами правит посредственность. Да и вообще - воз-
можна ли яркая личность в правящих инстанциях?").
Любые проявления бестолковщины заставляли его думать обо всей стране.
"И так по всей России. Из года в год. Да что же это такое? Да, немцы
нас не разбили, а бюрократизм, может быть, и разобьет". "Неужели
- 10 -
бестолковщина в крови у русского человека?"
Трагически переживая спад общественного самосознания, отмечая всеобщую
усталость и разочарование, Абрамов одновременно жадно следит за любым
проявлением свободолюбия, духовного здоровья, социальной и нравствен-
ной активности - будь это отдельные события, книги, разговоры, поступ-
ки рядовых или выдающихся личностей. Тогда появляются в иные, радост-
ные, интонации: "Процесс, начатый XX съездом, не остановить". "Живая
вода везде. Не только в деревне, но и в городе".
Глубина постижения времени и вечности доказывается и проверяется пове-
дением художника - его книгами, словом, гражданской позицией. Писа-
тель, как и все прочие люди, подвергается испытанию на человечность,
на подлинность социального и гуманного самосознания. В такие минуты
происходит или утверждение, победа духа или разрушение его. В такой
сложной ситуации оказался Абрамов, как и другие деятели культуры, в
пору разгрома "Нового мира", в пору исключения Солженицына из Союза
писателей.
Поведение Абрамова тех лет, его мучительные сомнения и решительные
действия обогатили его как художника, обусловили социально-нравствен-
ную, духовную атмосферу его книг, тот свет человечности, который дела-
ет произведения долговечными.
ПУТИ-ПЕРЕПУТЬЯ
"Пути-перепутья" - пожалуй, самый социально острый роман Абрамова. И
не в том ли причина, что в критике он не нашел должного осмысления?
Даже доброжелательные авторы не столько раскрывали глубину содержания
книги, сколько "защищали", "спасали" роман от разносно-проработочных
статей и рецензий.
Работая над романом, писатель ставил и разгадывал те больные вопросы
жизни деревни, страны и народа, которые не решены еще и сегодня. Поче-
му царит нищета и бесхозяйственность? Почему и через шесть лет после
войны из деревни "выгребали все до зернышка"? Почему крестьянин, добы-
вающий хлеб, кормящий страну, сам остается без хлеба и молока? Кто
подлинный хозяин в стране? Народ и власть. Партия и народ. Экономика.
Политика. Человек. Методы хозяйствования и методы руководства. Со-
весть, долг, ответственность, самосознание и фанатизм, демагогия,
приспособленчество, цинизм. Трагедия народа, страны, личности. Вот
круг жгучих и важнейших проблем, поставленных в романе.
Конечно, не все сказано во весь голос. С присущей требовательностью к
себе Абрамов сам заметил: всей правды мне сказать не удалось. Но кто
сказал всю правду? К постижению ее мы едва подходим сегодня, до сих
пор не можем решить вопрос о земле, о собственности, о свободе и де-
мократии, о причинах наших бед. Каким же мужеством надо было обладать
тогда, двадцать, тридцать лет назад, когда в ходу были идеи о нашем
самом передовом, лучшем в мире обществе и человеке. Тогда Абрамов уда-
рил в колокол правды, начал будить наше самосознание.
Непосредственно писать роман Абрамов начал 4 октября 1969 года. Сразу
сделал запись: "У меня сегодня большой день, - (начал первые страницы
нового романа. И радостно, и страшновато: получится ли? Хватит ли сил
совершить то, что задумал? Не дрогну ли? А дрогнуть можно: кое-что,
возможно, придется сказать впервые. Впервые в нашей литературе. Во
всяком случае, Подрезов и вся его линия - заново". Были уже и варианты
названия - "Осенние костры". "Хлебный свет". Под названием "Костры
осенние" роман был представлен весной 1972 года в "Новый мир" и в из-
- 11 -
дательство "Современник". Окончательное название - "Пути-перепутья" -
родилось лишь в августе 1972 года.
Работа над романом шла трудно, много мук было связано с фигурами Лука-
шина и Подрезова особенно. Не раз возникали сомнения, опасения. "Очень
страшно писать, ибо все время чувствуешь себя бунтарем. Все время вы-
давливание из себя раба. Но иначе нельзя. Писатель должен быть впереди
- во всем".
В марте 1970 года была закончена первая часть романа, в сентябре -
вторая, в январе 1971 - третья. Но это был лишь первый вариант. Как
всегда, Абрамов начал редактировать рукопись, переписывать и доделы-
вать многие главы. Работал еще целый год. 12 марта записал в дневнике:
"Ура,кончил роман. Вернее, сделал сцену - Подрезов у костра. А вооб-
ще-то работы еще уйма". Но мрачные мысли не покидали его, "и вообще
грустно: кончаю роман, 4-летнюю рабoтy, может быть, лучшее, что я сде-
лал, а не напечатают. Будет лежать в столе".
По предварительной договоренности роман должен был быть представлен в
"Новый мир" в марте 1972 года. Но Абрамов просит отсрочку, еще раз ре-
дактирует книгу. Обсуждение романа на редколлегии "Нового мира" состо-
ялось 30 мая. Роман был одобрен, но, как предполагал автор, было,
высказано много редакторски-цензурных замечаний, особенно к третьей
части. С некоторыми замечаниями писатель согласился. Он сам еще не был
доволен сценой районного совещания, ему хотелось углубить и расширить
взаимоотношения Подрезова и Зарудного.
Весь август и почти весь сентябрь он жил в Комарово, напряженно рабо-
тал над романом. 19 сентября завершил окончательную редакцию книги, на
следующий день записал в дневнике: "Я совершил подвиг. Да,да! За пол-
тора месяца с небольшим перепахал целый роман. Одну четверть книги
примерно переписал заново, одну четверть перелопатил. А сколько вста-
вок, уточнений, вычерков! В общем, сделал работу, которую я обычно де-
лаю за полгода, за год. А название новое? Это что-нибудь стоит? "Пу-
ти-перепутья". Это как раз то, что надо. В духе поэтики других назва-
ний, соответствует замыслу книги и плюс подводит читателя к четвертой
- к "Дому" Куда же лучше!"
Запись 31 августа 1970 года выражает, пожалуй, самую суть позиции Аб-
рамова. "У Солженицына рядовой человек только жертва существующего ре-
жима. А на самом деле он и опора его. В этом вся сложность. Именно
только освещение нашего человека с этих двух сторон позволит художнику
избежать односторонности в изображении жизни". Эта проблема - народ
как жертва и как опора существующей несправедливости - одна из важней-
ших в романе и прозе писателя на протяжении многих лет.
Не раз определял Абрамов главный смысл своего творчества. "Главная и,
может быть, единственная моя цель как писателя - увеличить добро на
земле".
"Самопожертвование как высшее проявление русской красоты. Эта традиция
в нашей литературе оборвалась на Чехове. В какой-то мере она была
подхвачена Буниным и начисто утрачена в советской литературе. Не мне
ли суждено возродить ее? Во всяком случае, мой любимый герой - герой
долга, герой, способный пожертвовать собою ради ближнего"
Настойчивее всего мысль Абрамова билась над характерами Подрезова и
Зарудного. Он стремился прояснить смысл их столкновений и споров, их
взглядов на жизнь, на людей и методы работы. Он ввел новые детали в
- 12 -
первую часть романа (в пятую и девятую главы). Не все наметившееся в
набросках удалось использовать в романе.
Кстати сказать, конфликт Подрезова и Зарудного в сознании Абрамова вы-
ходил далеко за пределы временных рамок романа. Их конфликт - это, по
сути, конфликт всего послевоенного времени вплоть до наших дней. На
ограниченном материале Абрамов не мог раскрыть всю открывшуюся ему
глубину и масштаб противоречий в методах и способах руководства и ве-
дения хозяйства. Он сумел лишь поставить проблемы, которые требовали
неотложного обсуждения и решения.
В столкновении Подрезова и Зарудного, а также в спорах Подрезова, Лу-
кашина и Анфисы звучат наиважнейшие темы, составляющие суть романа,
его глубинный нерв. Спор идет о способах ведения хозяйства, об отноше-
нии к народу и человеку, об исчерпанности народного энтузиазма, о при-
чинах бедственного положения в стране, о война и ее последствиях, о
пагубности волевого руководства, штурмовщины, "выполнении плана любой
ценой", бездумного выполнения приказов сверху, о трагедии слепого фа-
натизма,и трагедии низовых и районных руководителей, их силе и сла-
бости.
Подрезов - фигура несомненно трагическая. В отличие от бюрократической
прослойки, Подрезов не утратил корневой связи с народом, не пользо-
вался привилегиями, жил так же аскетично, как трудовой люд. Он был
убежденным и бескорыстным исполнителем воли партии и Государства. Не
вина, а беда его - в слепой вере в правоту верхов,в слепой вере в Ста-
лина. А отсюда - некоторый догматизм мышления, беспрекословное подчи-
нение указаниям сверху. Но в пределах района и области он был смел,
инициативен и даже иногда критичен. В черновом наброске писатель под-
черкивает смелость, но и ограниченность Подрезова по сравнению с За-
рудным. Он - Подрезов - тоже хозяин. Но разговаривать запросто с Моск-
вой - нет, это ему и в голову не приходило. В области - да, в области
может поднять шум, с первым секретарем поспорить, но дальше - нет,
дальше... Да он просто и представить себе не мог, что к Москве можно
за чем-то обращаться.
Трагизм и сила личности Подрезова проявляются в кульминационной сцене
"суда"-совещания, в прозрении героя, в переосмыслении жизни. "Осозна-
ние себя человеком" - вот главный мотив прозрения Подрезова. "Подрезов
осознает, что он просто человек, независимо от того, секретарь ли он.
И он впервые понял,что он что-то значит, а не пост. А раньше шел на
риск как секретарь райкома. Партия требовала, партийный долг. Осозна-
ние себя как личности". В этом же ключе должен был выступать в защиту
Подрезова Зарудный, оценивая его человеческие качества. "Он не жан-
дарм, как мы думали. А человек. Бросил путевку. Приехал. Нет, я не
подниму руку на Подрезова. Надо по-новому работать. Мы уважали пост, а
не человека. А надо наоборот".
На примере Подрезова Абрамов затрагивал одну из серьезных проблем на-
шего бытия: человек и пост, человек и занимаемая должность, человек и
власть. Всегда ли человек остается самим собой, занимая высокий пост?
Столкновения Подрезова и Зарудного по хозяйственным вопросам связаны с
проблемой человечности. В отличие от Подрезова, который все еще готов
выполнять план любой ценой, Зарудный требует внимания к людям, созда-
ния нормальных жизненных условий. В глубине души Подрезов даже согла-
шается с ним. Но тут возникает психологический конфликт. "Не руково-
дить им. Надо идти на поводу, а к этому Подрезов не привычен. Из ко-
ренников - в пристяжные. А тут выходило так. Признать правоту Зарудно-
- 13 -
го - признать свое поражение... отказаться от всех привычных методов
работы. Значит, начинать жить заново. А сможет?" К сожалению, эта со-
циально-психологическая проблема взаимоотношений руководителей разного
ранга и уровня, необходимость пересмотра устаревших норм поведения ед-
ва намечена в романе. Но важность ее для судеб страны предчувствовал
писатель.
Особенно удручали Абрамова все изменения, связанные с положением дел в
деревне. В романе прямо говорилось о преступном отношении к кресть-
янам, у которых "выгребали все до зернышка", как в период военного
коммунизма - когда царила продразверстка. Все упоминания о "выгреба-
ловке", продразверстке, военном коммунизме, о нэпе, который ввел Ле-
нин, чтобы накормить страну, были вычеркнуты. Были изъяты такие совсем
невинные, на сегодняшний взгляд, фразы: "когда вся деревня в разор
пришла", "как, скажи, в другом государстве живут","за всю свою жизнь
редкий день досыта ели" и т. п. По требованию цензуры были переписаны
и смягчены споры-диалоги Лукашина и Подрезова, Петра Житова, Анфисы.
Первые читательские отклики (устные и в письмах) были восторженными.
По телефону и в письме высоко отозвался о романе Борис Можаев. "Так не
писали пятьдесят лет. Ничего подобного в нашей литературе не было за
пятьдесят лет. Пряслины - на уровне Ростовых в "Войне и мире". Это не
только твоя победа, но и победа всей нашей литературы. Крепко ты ско-
лотил роман, крепко. Это вещь не простая - чистый голубец! - как гова-
ривал Пушкин... Он хорош и в социальном (в смысле трезвости и беспо-
щадности) и в нравственном смысле. Пряслины даны по-толстовски. Это
истинная жемчужина,- время нанижет ее на одну нитку с такими литера-
турными перлами, как Наташа Ростова, Платон Каратаев, Василий Теркин,
Иван Денисович. Поздравляю".
Сам Абрамов не раз в печати и на читательских конференциях говорил о
проблематике романа, о прототипах, об отдельных персонажах. "Меня
больше всего волнуют морально-философские проблемы, глубинные социаль-
ные процессы, жизненные коллизии, в которых сталкиваются носители раз-
ных нравственных начал". Но и в одном человеке нередко противоборству-
ют разные начала: долг и совесть, закон и человечность, интересы госу-
дарственные и личные. Писатель предостерегал от однозначного, односто-
роннего понимания таких сложных фигур, как Подрезов, Ганичев, Eгорша.
Он подчеркивал, что они - порождение времени, сложного, противоречиво-
го, всю несправедливость и жестокость которого мы постигаем только се-
годня.
Роман "Пути-перепутья" был переведен в ГДР, Чехословакии, Польше, Фин-
ляндии. В 1975 году был издан во Франции под названием "Хроника села
Пекашина" с большой вступительной статьей, где глубже, чем в нашей
критике, раскрывалась масштабность изображения, социальная острота и
художественное своеобразие книги.
ДОМ
"Дом" - последний, завершающий роман тетралогии. Писатель придавал ему
большое значение, считал, что только четвертая книга даст "необходимую
философию" всей эпопее.
Автор смело переносит события из прошлого в современность - l972 год,
через двадцать лет после ареста Лукашина. Многое изменилось в Пекаши-
не. Отстроились дома, техника пришла на поля, колхозы заменились сов-
хозами. Лучше, зажиточнее стали жить люди: новая мебель, мотоциклы,
моторки...
- 14 -
Но Абрамов далек от успокоенности. Его страшит мнимое благополучие,
которое зиждется на огромных дотациях от государства. Его страшит
бесхозяйственность, приспособленчество, демагогия, цинизм, утрата иде-
алов, равнодушие людей, которые жить стали лучше, а работать хуже.
Почему совхоз законно стал планово-убыточным предприятием? Почему поля
зарастают кустарником? Почему нещадно вырубают леса? Почему мелеют ре-
ки? Почему работник превращается в незаинтересованного работягу, меха-
нически исполняющего даже нелепые указания сверху? Почему царит "бу-
мажная бормотуха" на собраниях? Почему демагог Таборский и его "стая"
властвуют в Пекашине? Почему лучший работник - Михаил Пряспин - стано-
вится чуть ли не лишним человеком в Пекашине? Почему на глазах всей
деревни гибнет лучший дом Ставрова? Почему, наконец, гибнет Лиза -
лучший человек, человек совести, доброго и мудрого сердца?
Вопросы можно задавать и дальше. "Дом" - книга долговечная: она вызо-
вет еще много размышлений и толкований. Абрамов поставил в романе му-
чительные проблемы и вопросы, замалчивание и неразрешенность которых
привели страну к глубочайшему кризису.
Боль и думы автора о России, народе, земле, человеке пронизывают всю
книгу, взывают к уму и сердцу читателя.
Писатель уверен: облик страны, земли и хозяйства зависит не только от
политиков, философов, ученых, руководителей, но и от уровня сознания,
поведения и психологии миллионов, каждого из нас, от всей социаль-
но-нравственной и бытовой атмосферы повседневности, в конечном счете
от того, как работают, о чем думают, к чему стремятся, что требуют,
отвергают и одобряют миллионы самых разных людей.
Бытовая повседневность, радости, заботы, тревоги, трагедии пекашинцев,
рядовых сельских жителей возводятся писателем в разряд общенародных.
Вслед за Л. Толстым, Чеховым, Буниным Абрамов исследует взаимозависи-
мость народного бытия, уровня жизни людей и состояние их умов и сер-
дец, их каждодневного поведения.
"Дом" взывает к развитию нашего самосознания - исторического, социаль-
ного, духовного. Не случайно в роман включены главы "Из жития Евдо-
кии-великомученицы", заставляющие осмыслять наше многострадальное
прошлое - революцию, коммуны, пятилетки, репрессии.
Можно ли созидать Дом-страну фанатичным подвижничеством, не заботясь о
благоустройстве отдельных людей? Но тут же возникает другой вопрос.
Можно ли созидать личное благополучие, малый дом,свой дом-судьбу в от-
рыве от общих социальных проблем Дома-страны и всего общечеловеческого
Дома?
Так вокруг дома воедино сливаются проблемы философские, психологи-
ческие, исторические, бытовые, экономические. В этом смысле "Дом" -
книга эпохальная, выводящая нас на решение современных общечелове-
ческих проблем. Это книга о поисках нового сознания, новых путей в
развитии страны, человека и человечества. "Дом" ставит вопрос о необ-
ходимости трезво и бескомпромиссно осмыслить нашу историю, наши соци-
альные, экономические, духовные ориентиры и ценности. По существу, Аб-
рамов начал разговор о том, о чем всенародно заговорили через десять с
лишним лет. Много лет назад Абрамов убеждал и доказывал, что нам нужны
не только социально-экономические реформы, но и подъем общей культуры,
возрождение гражданского и духовно-нравственного потенциала народа.
- 15 -
Общий замысел четвертой книги складывался давно, сразу по окончании
романа "Братья и сестры" и началом работы над "Двумя зимами...". Сох-
ранилось немало заметок, сделанных в середине шестидесятых годов - о
Калине Ивановиче, Евдокии, Лизе, Михаиле, Пете Житове.
Первые главы романа были написаны в июне - июле 1973 года, тогда же
сделано много заметок к другим главам. Однако работа над "Домом" шла с
большими перерывами. Отвлекали другие замыслы, дела и обязанности.
Много сил и времени, например, в 1973-1974 годах отдал Абрамов спек-
таклю "Деревянные кони" в театре на Таганке. В эти же годы он работал
над повестями "Поездка в прошлое" и "Мамониха", написал рассказы "Ми-
хей и Иринья", "Олешина изба".
13 февраля 1978 года "Дом" был окончательно завершен. В марте писатель
отвез его в "Новый мир". И снова начались трудные месяцы борьбы за
публикацию...
Роман в "Новом мире" прочли очень быстро. Эав. отделом прозы Д. В. Те-
векелян 28 марта позвонила по телефону и сообщила, что "Дом" оценивают
как "значительное явление", планируют на восьмой или девятый номер. Но
тут же добавила, что трудностей будет немало. 16 ная Тевекелян приеха-
ла в Ленинград с огромным количеством редакторски-цензурных замечаний.
Начали работать, подыскивать подходящие варианты изменений. Федор
Александрович нервничал, возмущался, уговаривал, но в чем-то приходи-
лось идти на уступки, чтобы "Дом" увидел свет. Редактор предлагала
смягчить резкие выражения, снять обобщающие характеристики, прямые
вопросы, детали, вызывающие нежелательные ассоциации. Цензура не раз-
решала впрямую говорить о культе личности, о каторжной работе кресть-
ян, о закупке хлеба в Америке, о налогах. Когда Тевекелян предложила
снять вопрос "Как дошли до жизни такой?", Абрамов заметил: "Я люблю
ставить вопросы". Редактор тут же ответила: "А я люблю, чтобы рукописи
печатали".
"Новый мир" с романом "Дом" вышел 5 декабря. Автор сразу стал листать
журнал, читать отдельные куски и, что очень редко бывало, остался до-
волен своим детищем: "Неужели это я? Неужели это вышло из-под моего
пера? Сильно, очень сильно. Не хорошо хвалить себя, знаю, но, ей-богу
же,- дух захватывает. А вечером... я даже разревелся. Невероятная си-
лища - это житие Евдокии... Но появилось и опасение: а не сведут ли
содержание романа к разоблачительству? Вот чего боюсь".
"Дом" стоит в ряду пророческих и предостерегающих книг русской литера-
туры. Роман ждет еще всестороннего исследования и осмысления.
18 мая. Эрфурт
Концовка
Михаил смотрит на Лизу в больнице, на ее глаза. Где, где он видел та-
кие глаза? На иконе. И хотя он неверующий, но перед этой иконой он
встал бы на колени. Когда были такие глаза у людей? В войну. У Лизы
они сохранились и после войны. Как же он не понял этого? Надо было
только уметь читать глаза, и было бы все в порядке. А его облепила
плесень. И вот эти глаза смыли пыль, грязь, сытость. Спасибо тебе,
сестра! И он снова почувствовал себя легким, живым. Он знал, как ему
теперь жить.
Сколько минут надо, чтобы от палаты пройти до крыльца? Пять, две? А
ему казалось - не приемную, не коридор он прошел, а целую жизнь. Жизнь
от смерти отца, когда они с сестрой взяли дом на себя, до сегодняшнего
- 16 -
дня. Заново прошел по жизни. И за эти пять минут он стал седым. И это
увидели братья и сестры. И он сам чувствовал, что за эти пять минут
поседел. Он глядел на братьев, глядел на солнце, на дверь, которая ве-
ла в больницу (закрылась за ним), затем рухнул на колени:
- Ребята, молитесь за сестру. Если кто и поможет ей сейчас, то только
наша молитва.
И вслед за ним все упали на колени.
К черту сытость, дом. Верните прошлое. Верните согласие в душе,
братство. Сделайте меня опять таким, чтобы я нес все муки и заботы за
братьев, за сестер. Сделайте меня человеком.
Верните мне голод плоти, но великую радость духа. Дайте пережить пер-
вый выезд с семьей на Синельгу, дайте Варвару, дайте мне доверчивые
сыновние и братские улыбки братьев, сестер. Дайте мне страдания. Стра-
дания за колхоз, за страну.
Сыт я, господи, набито брюхо хлебом. Хлеба духовного дай. Радостей ду-
ха дай. В старую избу, на мох, на сосну, но чтобы чист духом я был,
чтобы, ложась, мог сказать: я человеком прожил этот день.
Дайте мне, сам не знаю чего, но дайте. Крылья дайте. Дайте все начать
сначала.
Равнодушное небо. Равнодушное солнце. Heт им дела до песчинки, до ка-
пельки живой плоти. И только на лицах братьев сочувствие и отклик.
Только они в слезах. Плакали. Взглянул на солнце. Что ему до него? У
него своя работа, свои заботы, имя которым - вселенная. И только в
глазах братьев великое сочувствие".
Эта запись звучит поистине как завещание писателя, всегда предостере-
гавшего людей об опасности утраты духовного здоровья в погоне за мате-
риальным благополучием.
Тема "чистой жизни" должна была в полный голос зазвучать в итоговом
романе Абрамова "Чистая книга", оставшемся незаконченным.
Все размышления писателя над концовкой "Дома." показывают, что он хо-
тел финалом подвести итог всей тетралогии, еще раз сказать о самом
главном - о необходимости братского единения людей, взаимопомощи,
нравственной чистоты.
| |
|
